Текст речи А.Френкеля в судебном заседании 1 ноября 2007 года

В Басманный районный суд города Москвы Федеральному судье А.В. Расковскому от Френкеля Алексея Ефимовича, 04 марта 1971 года рождения Дело № 3/1-23озн/07

 

ТЕКСТ УСТНОГО ВЫСТУПЛЕНИЯ

 

Уважаемый суд!

Постараюсь коротко изложить свою позицию, насколько это возможно.

Времени на подготовку у меня практически не было, т.к. только вчера вечером мне защитники дали почитать текст ходатайств следователя В.Н. Хомицкого, и на подбор доказательств и формулирование у меня была только ночь перед сегодняшним судебным заседанием.

В ходатайстве следователь базируется на следующих доводах:

1. Рядом располагает абзацами, в которых указывает, что группа из 6 человек к 23.08.2007 года завершила ознакомление, а А.Е. Френкель прочитал только 28 томов.

2. приводит историю вопроса, начиная от выделения уголовного дела № 18/432829-07 и заканчивая началом ознакомления 07.06.2007 года.

3. Указывает, что прочитанные мною 28 томов (по состоянию на 14.09.2007 года) и непрочитанное полностью дело частью защитников (указывается кто сколько прочитал) свидетельствует о явном затягивании времени ознакомления.

4. Приводит статистику по отдельным дням: 3, 8 и 7 листов за разные дни июня.

5. Об этом г-н В.Н. Хомицкий не пишет в ходатайстве, но об этом говорят его следователи, ведущие мое ознакомление с материалами уголовного дела, что 15 октября выбрано потому, что В.Н. Хомицкий хочет составить обвинительное заключение, рассмотрев мои ходатайства, направить его прокурору, и за 2 недели до окончания срока следователь (13 ноября) направить дело в суд. Спешку следователь объясняет тем, что В.Н. Хомицкому и всей его группе поручили дело А.С. Политковской, и ему хочется побыстрее избавиться от дела А.А. Козлова.

Моих контраргументов тоже будет 5:

1.      Про других лиц.

2.      Про дополнительную работу, которую задал В.Н. Хомицкий своими процессуальными решениями.

3.      про вопрос, кто реально затягивает время.

4.      Про статистику.

5.      Про планы относительно завершения досудебной стадии по делу.

1. Другие лица.

Как-либо, даже намеком сопоставлять мою работу по ознакомлению с делом с аналогичной работой других лиц (как указано в ходатайстве следователя – Л.Б. Аскерова, Б.С. Шафрай, Б.Г. Погоржевский, А.В. Половинкин, М.В. Прогляда, А.В. Белокопытов) абсолютно, с моей точки зрения недопустимо и,  самое главное, незаконно.

1.1.              Во-первых, потому что существует принцип презумпции невиновности, ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ.

Согласно ст. 5 УПК РФ, обвинение – это лишь утверждение следователя о том, что такое-то лицо совершило деяние, запрещенное уголовным законом. Утверждение следователя – это еще не установленный факт. Факт совершения преступления может быть установлен только вступившим в законную силу приговором суда. Так вот, на сегодняшним момент, никакой противоустанавливающей связи между мной и другими лицами, привлеченными следователем по данному уголовному делу, не существует. И проводить какие-либо сравнения между лицами, не имеющими между собой никаких отношений – значит, грубо нарушать принцип презумпции невиновности.

            Попрошу не искать и не делать никаких аналогий, просто приведу иллюстрацию, заведомо гротескную. «Взяли» человека, «сшили» ему уголовное дело из 100 томов, набрали ему 10 бомжей с Казанского вокзала в  «соучастники» преступления, и говорят – на тебе уголовное дело, знакомься. Бомжи подпишут все протоколы, что прочитали 100 томов на следующий день – и может ли данный факт являться основанием для ограничения человека во времени ознакомления? На досудебной стадии от него никак не зависит выбор потенциальных соучастников, выбор зависит от следователя, а было или не было соучастие – установит суд.

1.2.              Во-вторых, судя по материалам уголовного дела, большинство, если не все шесть человек, привлекавшихся по этому уголовному делу в качестве обвиняемых, идут  в предстоящее судебное разбирательство с единственной целью- минимизировать срок. То, что срок будет, по крайней мере большинству из этих шестерых, не сомневаюсь. У меня, как известно, цель другая – я иду в суд за оправдательным приговором. Мне даже все равно, какой будет суд – присяжных или профессиональный, т.к. материалы уголовного дела меня не просто оправдывают, в них содержится мое алиби.

Та вот. Трудоемкость подготовки к защите в суде и глубина изучения материала принципиально разная, если ты просто хочешь скостить срок или если ты идешь за оправдательным приговором. Это очевидно.

1.3.              В-третьих, не все понятно в поведении этой шестерки. Л.Б. Аскерова дала подробные показания 4 апреля 2007 года (№ 1), как из нее получали показания. Другие показания не давали письменных, но из уст в уста до меня дошли слова А.В. Половинкина, М.В. Прогляды и А.В. Белокопытова, что их били, сажали на время за решетку их жен, держали дольше предельного допустимого срока в изоляторе временного содержания на Петровке. Кошмар кончился, когда они дали нужные показания. Кто сейчас в таких условиях возьмется утверждать, что они не подписали ознакомление за ударно короткий срок просто в обмен на обещание следователя скостить еще полгодика срока?

1.4.              В-четвертых, г-н В.Н. Хомицкий пишет в ходатайстве, что у всех были равные условия ознакомления. Допустим. Забегая чуть-чуть вперед, скажу, что по состоянию на 23 августа у меня ушло на ознакомление с делом в общей сложности 177 часов 40 минут чистого времени, или ровно 22 рабочих дня, или равно один календарный месяц.

Прошу задуматься: людей обвиняют в особо тяжком преступлении, предусматривающем наказание вплоть до пожизненного заключения или смертной казни, а они за месяц «сглатывают» уголовное дело, т.е. по сути не читают его! Я когда узнал об этом факте, моей первой реакцией было – а уж не подставные ли они? Нормальные люди себя так не ведут. Так что иллюстрация про бомжей с Казанского вокзала пришла мне на ум не случайно.

1.5.              В-пятых, есть очень серьезное, принципиального свойства обстоятельство. Из 57 томов в уголовном деле самому убийству посвящено 15, отсилы 20 томов. И каждого из упомянутой следователем В.Н. Хомицким «шестерки» касается 2-3, максимум 5 томов уголовного дела. Все остальное каждому из них неинтересно, особенно если они думают, как уменьшить срок, и учат Уголовно-исполнительный Кодекс.

У меня ситуация принципиально другая. Следователь поставил перед собой сверхзадачу – доказать недоказуемое, что у меня мог быть мотив убийства А.А. Козлова. Всегда тяжело доказывать существование того, чего не существует. Из-за этого половина уголовного дела – это ворох банковской документации, из которой, по замыслу следователя, не надлежит конструировать мотив. Интересен ли этот материал Половинкину или Белокопытову? Очевидно, нет. Эти 20-30 томов они могут подписать за час.

Вот и получается, что структура уголовного…….ей персоны предназначается половина, если не больше. А с учетом того, что мне необходимо получить оправдательный приговор, то в рамках подготовки к защите я должен изучать со своими защитниками все без исключения материалы уголовного дела.

Так что сама структура уголовного дела свидетельствует, что сопоставлять данные по «шестерке» и по мне чисто логически и математически некорректно.

1.6.              И отсюда вывод. Тезис о том, что некто, допустим, М.В. Прогляда, прочитал дело к 23 августа, а А.Е. Френкель почему-то не ознакомился с делом до конца до сих пор, не допустим как с правовой точки зрения, так и с любой другой. Структура дела, разные цели и задачи совершенно разных, не знакомых между собой лиц, предопределяют несопоставимость данных для сравнения.

И в этой связи у меня есть предложение для стороны обвинения. Если Вы беспокоитесь, что 6 человек без дела сидят в следственном изоляторе, воспользуйтесь п. 1 ч. 5 ст. 217 УПК РФ – разделите дело. Ведь известно, что часть людей уже пожелала идти в суд присяжных. Имеется формальное основание для разделения дела на части. Отделить меня от остальных шестерых технически совсем несложно: я связан с остальными очень тонкой пуповиной показаний Л.Б. Аскеровой от 10 января 2007 года. Даже свидетелей, которые одинаково хорошо знают и меня и Л.Б. Аскерову, можно пересчитать по пальцам. Зато судебный процесс для стороны обвинения, если меня в нем не будет, станет значительно легче и предсказуемее.

То, что я сейчас сказал, является гораздо более конструктивным вариантом, чет лишать меня моего законного права иметь достаточное время и возможностей для подготовки к своей защите. Прошу не забывать, что меня обвинили в особо тяжком преступлении, и какое наказание за него предусмотрено – хорошо известно. Цена вопроса очень велика. Поэтому ограничивать в такой ситуации, на мой взгляд, большой грех.

 

2. О дополнительной работе.

Совершенно напрасно г-н В.Н. Хомицкий начал свое ходатайство с вопроса о выделении уголовного дела № 18/432829-07 из старого дела № 18/377479-06, которое и было возбуждено 13.09.2006 года по факту покушения на убийство А.А. Козлова и убийства А.Д. Семенова.  

Я бы на его месте молчал бы о столь постыдном факте. В старом деле было 8 обвиняемых, 7 под стражей, 1 в розыске. Закон однозначно предписывает в такой ситуации выделять в отдельное уголовное дело материалы по тому, кто в розыске, и знакомить остальных с остальным делом, за исключением выделенных материалов. В.Н. Хомицкий сделал все строго наоборот, чем резко повысил для меня трудоемкость подготовки к защите.

2.1. Во-первых, алиби. Практически все доказательства моего алиби остались в старом деле. Их оказалось так много, что кусочек, по недосмотру следователя, надо полагать, даже попал в новое дело. Однако, мне теперь в рамках подготовки к защите в суде , приходится не только читать дело, но и заново по крупицам собирать доказательства алиби, и одновременно бороться за то, чтобы забрать свои доказательства из старого дела. Это отнимает массу сил и времени.

Судите сами. 22 мая, в день когда мне объявили об окончании следственных действий, я направил В.Н. Хомицкому ходатайство № ГП-24 (№ 2), в котором обратил его внимание на правовые последствия такого странного выделения дела. Получил ответ (№ 3) – нет, все нормально. Ознакомившись с постановлением о выделении, я направил ему ходатайство № ГП-26 (№ 4) с требованием отменить постановление о выделении дела «кверху ногами», но получил отказ уже от помощника Генпрокурора В.В. Игнашина (№ 5). Отказ был настолько витиеватый, что пришлось направит запрос на разъяснение решения (№ 6). Однако, ответ был не менее витиеват – писать-то нечего (№ 7). Я обжаловал ответ Генпрокурору (№ 8), но получил ответ от его старшего помощника И.А. Мясникова (№ 9) с очередным отказом.

Попытались обжаловать постановление мои защитники (№ 10), но также получили отказ (№ 11). Одновременно я обжаловал решение непосредственно в прокурорский надзор (№ 12), получил, разумеется, отказ (№ 13), и в Басманный суд (№ 14), и получил замечательное решение, из которого следовало, что логическая ловушка, которую сам себе создал г-н В.Н. Хомицкий, захлопнулась: из решения суда (№ 15) следовало, что уголовное дело, о котором сегодня идет речь, выделено по новому преступлению, т.е. в отношении меня не действует старое обвинение, и я. Уже  4 месяца нахожусь под стражей без обвинения, а продление срока следствия было совершено с нарушением УПК РФ.

Я, разумеется, продолжу борьбу за доказательства своего алиби, но представьте себе, сколько времени отнимает эта борьба. Алиби приходится доказывать заново.

2.2. Во- вторых, «ниточки» или «хвостики». Посмотрите на протокол судебного заседания о 27 июля (№ 16) – я уже говорил, что в деле видны «хвостики» сразу нескольких версий преступления, которые обрываются недоисследованные следствием. На самом деле их исследовали, но доказательства оставили в старом деле. В итоге приходится становиться детективом и из следственного изолятора заново расследовать дело, чтобы докопаться до истины – что же было на самом деле. Дело построено практически исключительно на показаниях обвиняемых, объективных доказательств – как пальцев на руке, и для подготовки к предстоящему суду архи важно представлять, как все на самом деле было, ведь все обвиняемые дают часто противоречивые показания, и местами начинаешь сомневаться – а имеет ли тот или другой отношение к преступлению?

2.3. В-третьих, работа по доказательной базе. Г-н В.Н. Хомицкий утверждает, что я якобы затягиваю время, медленно, на его взгляд, читаю дело (об этом чуть позже). А ведь я не просто читаю дело, я работаю с ним.

Смотрите. В ходатайстве № ГП-25 я затребовал у В.Н. Хомицкого доказательства, потерявшиеся при выделении уголовного дела (№ 17), получил отказ – г-н В.Н. Хомицкий утверждает, что мой компьютер и мои документы ему необходимы, чтобы расследовать хищение имущества у некоего А.Г. Батана (№ 18). Я обжаловал в суд (№ 19), и судья К.Н. Ярлыкова Басманного районного суда планирует 8 октября рассмотреть дело. Я вновь обратился к следователю с ходатайством № ГП-46, требуя назад свое имущество и свои доказательства (№ 20), но вновь получил отказ со ссылкой все на того же А.Г. Батана (№ 21). В ходатайстве № ГП-44 я впервые дал оценку представленной в уголовном деле доказательной базе (№ 22), отметив, что ее не хватает даже для возбуждения уголовного дела в отношении меня, не то, что для предъявления обвинения в особо тяжком преступлении. Ответ был: все в порядке, Ваша вина доказана (№ 23). Только чем, не понятно.

Тщательно отработав материал уголовного дела, адвокат С.П. Гребенщиков направляет В.Н. Хомицкому ходатайств, где обращает внимание, что А.А. Козлов полгода боролся и в итоге присек деятельность группы банков во главе с банком «Дисконт», через которые выводились незаконным образом 1 миллиард долларов США в месяц – в западные банки. За 5 дней до убийства, А.А. Козлов добился возбуждения уголовного дела по данному факту. С.П. Гребенщиков предложил обратиться к МВД Австрии, которое наработало серьезный материал с «принимающей» стороны. Отказ (№ 24). Тогда я направляю ходатайства №№ ГП-59, ГП-61 и ГП-62 (№№ 25, 26, 27), в которых излагаю мотив преступления, связанный с этими деньгами, по сути, указываю направление на заказчика. Предлагаю объединить уголовные дела по А.А. Козлову и банку «Дисконт» в одно производство, а следователя СК МВД С.А. Солянова, который попытался закрыть «за незначительностью» уголовное дело по банку «Дисконт», есть сведения, что не бескорыстно, привлечь к уголовной ответственности по ряду статей УПК РФ. Ответа пока нет.

Не столь важно, чем закончится этот процесс (я не имею в виду приговор), для сегодняшнего дела важно другое: многочисленные документы подтверждают, что над уголовным делом № 18/432829-07 мною и моими защитниками ведется серьезная работа. Это не просто ознакомление с делом, это работа над раскрытием одного из самых громких за последние годы преступлений. И убежден, что этой работе не надо мешать, ограничивая ее сроками. Это будет во благо всем.

3. Кто затягивает время.

Мы подходим к самому главному – к статистике, которая, как известно, беспристрастна. Но прежде чем озвучить цифры по ознакомлению, считаю необходимым обратить внимание суда на ряд важных обстоятельств.

3.1.              Во-первых, про изолятор. Еще в апреле, в ходатайстве № ГП-20 (№ 28) я обратил внимание г-на В.Н. Хомицкого на проблему пропускной способности следственного изолятора, в котором я сейчас нахожусь. Адвокаты стоят в очередях часами, но, бывает, даже после 6 часов ожиданий получают отказ в свидании со мной – не хватает следственных кабинетов. Прошу: обеспечьте мое право на защиту. Отказ (№ 29).

22 мая, при  ознакомлении с протоколом окончания следственных действий, заявляю ходатайство № ГП-25 (№ 17), в котором обращаю внимание г-на В.Н. Хомицкого на то, что низкая пропускная способность следственного изолятора будет объективно тормозить ознакомление. Прошу: переведите меня в «Матросскую Тишину» (ИЗ-77/1) или «Бутырку» (ИЗ-77/2) – там по 40-50 следственных кабинетов, половина всегда пустует. Отказ (№ 18).

Начинается ознакомление. Посмотрите на график, пожалуйста. Следователи приходят в 3, в ;, в 5 часов вечера. Ознакомление иногда начинается в 6 –м часу . Не потому что следователи разгильдяи. А потому, что они, следователи Генеральной Прокуратуры России с 9 часов утра до 5 вечера сидят в очереди – не хватает следственных кабинетов.

Я пишу г-ну В.Н. Хомицкому ходатайство № ГП-37 (№ 30) и сразу же вслед – ходатайство № ГП-39 (№ 31), в котором подробно излагаю ситуацию, пишу – ознакомление фактически стоит. Сделайте что-нибудь, не можете ничего придумать – переведите в другой изолятор, где достаточно следственных кабинетов. Отвечает г-н А.А. Майоров, замещавший г-на В.Н. Хомицкого во время отпуска последнего. Г-н А.А. Майоров признает: да, проблема пропускной способности данного следственного изолятора существует, но заявляет – вы будете знакомиться с делом с той интенсивностью, с которой это позволяет пропускная способность следственного изолятора (№ 32). А потому отказывает в ходатайстве. Я обжалую это решение прокурору (№ 33), но получаю также отказ (№ 34), причем не от кого-нибудь, а от прокурора В.Н. Смирнова. Параллельно я довожу ситуацию до сведения надзирающего прокурора непосредственно. В жалобе в порядке ст. 124 УПК РФ (№ 35), но также получаю отказ (№ 36).

Итак, мы имеем первый принципиально важный факт для понимания существа рассматриваемой сегодня ситуации: и следствие, и прокурорский надзор признают, что проблема пропускной способности следственного изолятора препятствует процедуре ознакомления, но отказываются что-либо делать.

Кто же, спрашивается, затягивает время? Документы говорят, что, по крайней мере в этом вопросе, затягивает сторона обвинения.

3.2. Смотрите дальше. Второе – это про следователей. ? июня началось ознакомление. Следователи пришли один раз и больше не приходят. Я направил 3 жалобы в порядке ст. 124 УПК РФ в прокурорский надзор - №№ ГП-31, ГП032, ГП-34 (№№ № 37, 38, 39) – с просьбой принять меры. Не почему-то отвечает руководитель следственной группы А.А. Майоров (№№ 40, 41). Ничего не было, пишет он. Я обжалую решение вновь прокурору – я пишу, что обжалую как раз бездействие руководителя следственной группы, т.е. г-на А.А. Майорова, который регулирует кто из следователей куда должен ехать, а по федеральному закону «О прокуратуре» запрещается направлять жалобы в орган либо должностному лицу, решения либо действия (бездействия) которых обжалуются (ч. 5 ст. 10), №№ 42, 43. Мне снова отвечает не прокурор, а следователь – начальник Управления по расследованию особо важных  дел Генеральной Прокуратуры РФ генерал С.В. Иванов (№ 44). Обвиняемых много, а следователей мало, поэтому не получается обеспечить ежедневное ознакомление – пишет он.

Спасибо за честность, товарищ генерал. Но и по этому факту – кто затягивает время? Документы вновь говорят, что и в этом вопросе – сторона обвинения.

3.3. Третье – про фотокопии. В день начала ознакомления, 7 июня, я передал через следователя г-ну В.Н. Хомицкому ходатайства № ГП-29, в котором, в частности, просил его обеспечить мне изготовление для вручения мне копий всех 57 томов уголовного дела (№ 45). Через  несколько дней, в условиях, когда следователи на ознакомление не приходили, я по почте направил ему ходатайство № ГП-32, в котором просил предоставить адвокату Д.А. Черноусову график для возможности изготовления копий томов уголовного дела (№ 46). Как это ни парадоксально, но даже на эти просьбы я в обоих случаях получил отказы. Возможность изготовления копий, - пишут в ответ г-да В.Н. Хомицкий и А.А. Майоров соответственно – будет предоставляться Вашим защитникам по мере очередности (№№ 47,48).

Прошу суд обратить внимание на этот момент: «меру очередности» уж точно не я устанавливаю. Согласно графику адвоката  Д.А. Черноусова, он получил возможность приступить к изготовлению фотокопий только 24-25 июня, т.е. через полтора месяца после начала ознакомления! И кто, позвольте спросить, несет ответственность за затягивание времени? Я обратился со своей законной просьбой еще 7 июня, но не я формулировал два незаконных отказа и тянул 1,5 месяца «по мере очередности».

Кроме того, в ходатайстве № ГП-39 (№ 31), которое уже упоминалось, принятом следователем 28 июня, я обращал внимание г-на В.Н. Хомицкого (о том, что надо обращать внимание г-ну А.А. Майорова, а не В.Н. Хомицкого я в тот момент не знал – с Постановлением о составе следственной группы от 09.06.2007 года меня в нарушение ч. 2 ст. 163 УПК РФ до сих пор не ознакомили) и на то, что начальник следственного изолятора мне сообщил, что изолятор не примет копии томов уголовного дела от моих защитников, а примет их только от следователей. Я просил обеспечить передачу мне копий томов уголовного дела силами следователей. Но и на эту абсолютно законную просьбу я тоже получаю отказ (№ 32). Как следует из представленных стороной обвинения сопроводительных писем (л.д. 63), передача мне копий началась только 20 июля – когда вышедший из отпуска г-н В.Н. Хомицкий ……..отказавшего мне в предоставлении копий г-на А.А. Майорова. А г-на А.А. Майорова, который следует полагать, еще не ознакомился с содержанием ст. 217 УПК РФ, согласно сообщениям СМИ, даже не взяли на работу в следственный комитет.

Прошу обратить внимание на доказательства стороны обвинения – л.д. с 63 по ….Следователи мне начали передавать копии томов дела с полуторамесячной задержкой, 20 июля. На сегодняшний день 49 томов из 57. то есть передали даже  не все тома, а имеют наглость просить суд об ограничении моего права на подготовку к своей защите.

Итак, третий факт – изготовление и передача мне фотокопий томов уголовного дела. Как и в двух предыдущих случаях документы, в том числе и представленные стороной обвинения, свидетельствуют – задержка связана исключительно с действиями (вернее, бездействием) следственной группой.

3.4. Теперь четвертое – про невыносимые условия. Как известно, с конца июля и весь август в Москве стояла нестерпимая жара. Как раз перед наступлением исключительно жаркой погоды из моего номера в следственном изоляторе, который на жаргоне тюремщиков именуется «камерой», исчез вентилятор. В период с 26 июля по 12 сентября я написал на имя начальника следственного изолятора 9 заявлений - №№ 253,263,309,318,340,341,342,343,398 – в которых просил решить этот вопрос, тем более, что на складе следственного изолятора имеется принадлежащий мне вентилятор (приложение №№ 49-57 и № 580. Поначалу я просто получил отказ. Потом мне заменили номер (на их языке «камеру»). В новом помещении отсутствовала даже вентиляция, а окно было настолько маленьким, что через него даже воздух не поступал. Это произошло 9 августа. Представьте себе – температура в помещении 35 градусов, влажность 100%, вентилятор отсутствует. В таких условиях буквально плавятся мозги. Можно ли в таких условиях читать в так называемой «камере» уголовное дело, а тем более вдумчиво над ним работать? Нет, конечно. И вся работа в августе шла исключительно в следственном кабинете, а от поступающих томов не было никакого толку.

Затем 13 августа мне запретили брать с собой в следственный кабинет шоколад, и посмотрите на график – я стал ходить на обед. Тут я столкнулся с еще одной проблемой. В следственном изоляторе, в котором я нахожусь, единственном в Москве, людей в следственный кабинет водят строго по одному. Во всех остальных работник изолятора собирает по заявкам людей из разных так называемых «камер» и ведет их толпой в следственный кабинет. Это значительно быстрее. А когда водят по одному, то ты стоишь в очереди, сначала на выход, а потом на вход. Из-за этой, исключительно индивидуальной особенности изолятора ИЗ-99/1, продолжительность перерыва составляет не 1 час, как положено, а бывает, что и 2. и 2,5 часа. Из-за этой же особенности Из-99/1 начало ознакомления по утрам происходит не в 10 часов утра, а в 12, изредка в 11-30.

Я пишу г-ну В.Н. Хомицкому 28 августа очередное ходатайство - № ГП-58, в котором излагаю все вышеперечисленные факты (№ 59). Получить со склада свой вентилятор – хотя это мое законное право, а «казенных» у изолятора в наличии нет – я в этом конкретном изоляторе не могу, изменить систему организации работы изолятора в части движения по одному – тоже. Вернитесь к вопросу перевода меня в другой следственный изолятор, - пишу я г-ну В.Н. Хомицкому, - т.к. система организации этого объективно затягивает процесс ознакомления, в среднем на 3 часа каждый день.

Ответ пока не последовал. Следственный изолятор мне не заменили. Единственное продвижение – 12 сентября, когда уже наступили холода, - мне выдали вентилятор.

Вот, пожалуйста, четвертый факт. Я следственный изолятор не выбираю, а следователю Генеральной Прокуратуры РФ достаточно написать во ФСИН России короткое письмо, чтобы решить этот вопрос. А согласно ч. 2 ст. 16 УПК РФ именно следователь ответственен за обеспечение мне возможности защищать себя всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами. В том числе знакомиться с делом и готовиться к защите в суде.

Таким образом, мы имеем четвертый документально подтвержденный факт затягивания времени со стороны следствия.

3.5. И, наконец, пятое – про электронные носители информации. Про свое алиби я уже говорил. Важные доказательства алиби содержатся в моих компьютерах. В них же находится мой телефонный справочник, необходимый для подбора и поиску свидетелей (в справочнике 13000 записей). Но мои компьютеры не признаны вещественными доказательствами по уголовному делу № 18/432829-07. Они, как утверждает г=н В.Н. Хомицкий, необходимы ему для завершения расследования хищения имущества у А.Г. Батана (№№ 18, 21). Поэтому мне в ходатайстве хотя бы изготовить копию моего же компьютера было отказано (№№ 17, 18). Тогда ходатайство об изготовлении копии моего компьютера подал адвокат С.П. Гребенщиков, но также получил отказ (№ 60).

Одним из немногих доказательств в уголовном деле, которое имеется хоть какие-то признаки объективности, является биллинг телефонных соединений. Биллинг находится на трех компакт-дисках (СD), находящихся в уголовном деле. Примерно 20 % информации с компакт-дисков распечатано. Эти распечатки занимают 9 томов уголовного дела из 57. По моим расчетам, на компакт-дисках находится 5 миллионов единиц информации по телефонным звонкам фигурантов дела (дата. Время, исходящий номер, входящий номер, номер (IMEI ) исходящего аппарата, номер (IMEI ) входящего аппарата, адрес исходящей соты, адрес входящей соты по каждому телефонному звонку). Из них в распечатках представлен 1 миллион единиц информации.

Очевидно, что проанализировать такой массив информации вручную в принципе не возможно. К тому же он не полный. Скажем, из 9 телефонов, изъятых при обыске у меня дома, на СD имеются все 9, а в распечатках – только 2.

Адвокат С.П. Гребенщиков направляет следователю ходатайство с просьбой снять копии с компакт-дисков с детализацией телефонов. И здесь получает отказ (№ 610. Это было еще 27 июля. Тогда я пишу 14 августа г-ну В.Н. Хомицкому ходатайство № ГП-56, в котором подробно объясняю, что если он хочет, чтобы мы анализировали биллинг вручную, он должен взять на себя ответственность за существенное затягивание ознакомления с материалами уголовного дела (№ 62). Я еще прошу выдать адвокату С.П. Гребенщикову копию компакт-дисков с детализацией, разъясняя, что законом такое наше право предусмотрено. Если же с этим имеются проблемы, я прошу хотя бы предоставить мне распечатки оставшихся телефонов (7 из 9), изъятых у меня дома, распечатки по которым не представлены в уголовном деле, а есть только на компакт-дисках при нем.

Ответ на ходатайство до сих пор не поступил, хотя прошло уже больше месяца. Полагаю, что г-н В.Н. Хомицкий до сих пор пытается придумать, под каким бы предлогом отказать. По крайней мере, копии СD адвокату С.П. Гребенщикову снять так и не дали, хотя это занимает не более 5 минут, а распечатки моих телефонов мне так и не были предоставлены.

Как я уже говорил, детализация 0 по существу единственный объективный источник информации во всем уголовном деле, какой телефон где и когда был, каков круг связей, каков маршрут передвижения. Эта информация имеет важнейшее значение как для стороны обвинения, так и для стороны защиты. И пока следствие тянет время с выдачей копий компакт-дисков стороне защиты, обрекая нас на работу в десятки раз более медленную, чем если бы мы все это анализировали на компьютере, вся ответственность за затягивание времени ознакомления с делом лежит исключительно на стороне обвинения.

Отказ выдать копии компакт-дисков с детализацией обжалован мною в Басманный районный суд г. Москвы (№ 63). Решение суда по этому вопросу имеет существенное значение для разрешения сегодняшнего дела. В связи с этим я заявляю ходатайство об отложении сегодняшнего судебного разбирательства до принятия Басманным судом решения по копиям компакт-дисков. Тем более, что ходатайство следствия об ограничении мне времени на подготовку к защите  и мря жалоба в суд были заявлены практически одновременно. Прошу суд рассмотреть мое ходатайство об отложении по окончании моего выступления.

Завершая описание вопроса про электронные носители – компьютеры и компакт-диски – ни копии, ни оригиналы которых нам не выдают уже 4 месяца под различными предлогами – отмечу и еще одно важное обстоятельство.

Для определения местонахождения телефонов и маршрутов их передвижения необходим географический атлас Москвы с пригородами. В Москве 33000 домов, в пригородах – еще столько же, и вряд ли найдется человек, который помнит точное местонахождение каждого из них. А адрес сот в детализации телефонов дан с точным адресом. Атлас как предмет, который мне необходим для своей защиты, мне был сначала разрешен руководством, потом запрещен, потом разрешен частично: я должен каждый день писать заявление на склад, и если кладовщик на месте, мне будут приносить его на несколько часов для работы. Я иду к начальнику изолятора на прием. Объясняю, что детализация телефонов – практически единственное доказательство, имеющее признаки объективного, во всем уголовном деле, и если ограничивать меня в возможности анализировать детализацию, а без атласа это невозможно, это сильно затянет время ознакомления. Он мне в ответ: пусть следователь пришлет бумагу, что атлас может быть использован для целей защиты, и мы разрешим. Я еще 6 сентября направил г-ну В.Н. Хомицкому ходатайство № ГП-65 с просьбой срочно передать через следователей его следственной группы такое письмо начальнику изолятора – в порядке ч. 2 ст. 16 УПК РФ – а ответа пока нет. И письма нет. И атласа нет (№ 64).

Электронные носители информации – важнейшая составляющая уголовного дела. Мы живем в 21 веке, а не в 19-м. И пока следствие не обеспечит, повинуясь требованиям ч. 1 ст. 45 Конституции РФ и ч. 2 ст. 16 УПК РФ, стороне защиты возможность обрабатывать массивы данных из уголовного дела на компьютере, а не вручную, я считаю оно не имеет никакого права даже заикаться о возможности ограничения времени для подготовки к защите. Следователи обрабатывали данные на компьютера, вот пусть и нам предоставят равное право на работу с теми же доказательствами. Пока этого нет, нет компьютеров, нет компакт-дисков, нет атласов для определения места нахождения телефонов по сотам – все 4 месяца, что тянется эта волокита, исключительно на совести стороны обвинения.

В разделе выступления «кто затягивает время» я представил суду 36 документов, из которых следует, что:

1. следственный изолятор, в котором я нахожусь, имеет недостаточную пропускную способность;

2. следователи не являлись на ознакомление, а руководитель следственной группы ………….очевидный факт;

3. ……фотокопий  дела началось согласно очередности. Установленной ……и до сих пор мне не переданы все тома;

4. весь август ознакомление проходило в невыносимых условиях, меня вынудили ходить на обед, а система №движение по одному» в данном конкретном изоляторе ежедневно отбирает у процедуры ознакомления по 3 часа;

5. ни копии, ни оригиналы электронных носителей информации, имеющихся в уголовном деле стороне защиты не вручены и не представлены, не решен элементарный вопрос географическим атласом для расчета маршрутов передвижения и местонахождения.

Каждый из 5 вопросов объективно и достаточно серьезно затягивает процесс ознакомления. По каждому из этих вопросов я неоднократно обращался с ходатайством к следователю и с жалобами в прокурорский надзор. Однако, никаких мер по разрешению какой-либо из этих проблем предпринято не было. Более того, я получал во всех случаях письменные отказы, даже тогда, когда отказ в принципе не возможен – скажем, по предоставлению возможности изготовить фотокопии дела и передать их в изолятор.

Все эти 5 вопросов, таким образом, исключительно на совести стороны обвинения. Из документов следует, что следствие затягивает время, а никак не я.

Теперь, зная, в каких условиях проходит ознакомление, обратимся к главному вопросу-статистике.

4. Статистика.

4.1. Этот раздел довольно короткий, но, на мой взгляд, ключевой. Он всецело построен на данных графика моего ознакомления с материалами уголовного дела (л.д. 38-46), из которого я сделал аналитическую таблицу (№ 65), по которой удобно разобраться, что же на самом деле происходит. Данные представлены по состоянию на вечер 20 сентября, в них учтена выписка с последней страницы графика ознакомления, заверенная следователем (№ 66).

Главное, что следует из графика – общее время моего ознакомления с делом составляет 245 часов 27 минут, или 31,5 рабочий день, или 1,5 календарных месяца. Обращаю особое внимание суда – 1,5 календарных месяца, а с 7 июня прошло 3.5 календарных месяца. 2 месяца выпало из процедуры ознакомления. О причинах – чуть ниже. А пока сообщу, что из того же графика ознакомления следует, что за 31,5 рабочий день я прочел 10360 (десять тысяч триста шестьдесят) листов дела, или 51 том дела. То есть 1,5 тома в день.

И еще одна важная цифра. 245 часов 27 минут – это 14727 минут. За это время прочтено 10360 страниц, т.е. менее 1.5 на страницу.

Возникает вопрос: а в чем, собственно, заключается затягивание времени с моей стороны? Тем более, явное затягивание времени, без установленного факта которого суд не может согласно ч. 3 ст. 217 УПК РФ удовлетворить ходатайство следствия.

Прошу посмотреть на данные графика.

4.2. Июль.

В июле ознакомление производилось в течение 8 дней, в общей сложности не него было потрачено 25 часов 55 минут, или 3 часа в день Причина понятна, и она была подробно изложена в ходатайствах №№ Гп-37 и ГП-39 )№№ 30,31) – следователи по много часов просиживали в очереди в следственном изоляторе, ожидая когда им дадут следственный кабинет.

25 часов – это 3 рабочих дня. Таки образом, вывод, который я сделал в этих ходатайствах, что ознакомление практически стоит полностью подтверждается графиком ознакомления. Фактически, июнь из-за проблемы пропускной способности следственного изолятора выпал из процедуры ознакомления.

Согласно графику, я за июнь прочитал 89 страниц дела. Однако читал ли я их? Как я уже говорил ранее, мои ходатайства от 07.06.2007 года № ГП-20 (№ 45) и от 10.06.2007 года № ГП-32 (№ 46) с просьбой обеспечить производство копии томов уголовного дела следователи В.Н. Хомицкий и А.А. Майоров отвергли (№№ 47,48), сослались на очередность. Адвокатов до копирования весь июнь просто не допускали. Когда подойдет очередность я в принципе не мог знать, т.к. очередь регулирует следователь. Я не мог исключить варианты, что следствие предоставит такую возможность как можно позже, когда другие фигуранты дела закончат или  почти закончат ознакомление. Затем следствие, не передав мне копии томов, или передав их, частично будет пытаться меня ограничивать в сроках. И я выйду в суд, не имея на руках даже копий документов, от которых в каком-то смысле зависит моя судьба.

Так, впрочем и произошло. Копирование адвокатам разрешили в самом конце июля, когда некоторые фигуранты уже завершили ознакомление. Передали мне 49 томов из 57 , и уже требуют ограничений моих законных прав.

Вернемся в июнь. В то время , раз мне отказали в моем законном праве получить копии томов уголовного дела (Ч. 2 ст. 217 УПК РФ), я воспользовался другим своим правом – выписывать любые сведения и в любом объеме из материалов уголовного дела. По существу, весь июнь я не читал, а писал. Я переписывал наиболее важные документы из уголовного дела.

Прошу суд обозреть в судебном заседании записи из уголовного дела. Это более сотни страниц мелким почерком переписанных в июне и июле 2007 года документов из дела.

В частности, обращаю внимание на фразу в ходатайстве следователя : «07.06.2007 года в период с 17 часов 30 минут до 21 ч. 55 мин…Френкель ознакомился только с 3 листами». Посмотрите на график: в этот день я ознакомился с листами дела 117, 118 тома 13 и листами дела 127 тома 12. Прошу ознакомиться с рукописным вариантом листов: первое представляет из себя 2 наиболее важные страницы протокола допроса Л.Б. Аскеровой от 04. апреля 2007 года, где она излагает основную суть причины отказа от показаний 10 января, а второе представляет из себя первый лист  протокола очной ставки от 3 апреля 2007 года между Л.Б. Аскеровой и Б.С. Шафраем – как раз следующий день, 8 июня Басманный районный суд г. Москвы рассматривал вопрос о незаконности отказа мне в очной ставке с Л.Б. Аскеровой. И мне было важно показать суду, что в одних и тех же правовых условиях (отказ Л.Б. Аскеровой от дачи показаний) следствие проводит ей очную ставку с Б.С. Шафраем, а со мной – нет (№ 67).

Итак, 7 июня я писал, есть доказательство. Кроме того, 7 июня, в первый день ознакомления, я обозревал все 57 томов уголовного дела, определял порядок ознакомления, выяснял у следователей, как оно будет проводиться, писал ходатайство № ГП-29 (№ 45).

Далее следователь утверждает, что 15 июня в период с 12 часов до 15 часов 40 минут я ознакомился с 8 листами. Вновь смотрим на график: это том 13, л.д. 119-124, том 13, л.д. 10, том 1, л.д. 1. Вновь прошу суд ознакомиться – это окончание протокола допроса Л.Б. Аскеровой от 4 апреля 2007 года (6 страниц), явка с повинной Л.Б. Аскеровой от 10 января, которую ей, по ее же утверждению в этом протоколе допроса от 4 апреля, продиктовали следователи, о рапорт об обнаружении признаков преступления от 13 сентября 2006 года, с которого, собственно, все и началось. Все документы переписаны от руки. Замечу, что 15 июня был пятницей, и, очевидно, нас просто выгнали из следственного кабинета, т.к. в следственном изоляторе был сокращенный день перед выходным.

Наконец, 19 июня, по словам следователя, в период с 15 часов 30 минут до 17 часов 30 минут я ознакомился с 7 листами. По графику это листы дела 146-147. 191-193, 252-253 тома 16. Первый и третий документ – это Постановление Басманного районного суда г. Москвы от 06.03.2007 года и от 10.05.2007 года о продлении мне срока содержания под стражей, которые имелись у меня на руках в оригиналах и в копиях, а второй документ – это протокол моего допроса от 05.04.2007 года (см. опись тома № 16, приложение № 68). Он тоже был у меня в фотокопии из материалов судебного дела. Значит, в этот день я расписался за те листы дела, которые у меня уже были в фотокопиях. Что же я на сомом деле делал в этот день?

Во-первых, обратите внимание, что ознакомление в этот день началось в 15 часов 30 минут – в подтверждение моих ходатайств №№ ГП-37 и ГП-39 (№№ 3031). Да и 7 июня оно началось в 17 часов 30 минут. Да и вообще в июне ознакомление раньше половины третьего дня началось только 2 раза. Во-вторых, в этот день ознакомление длилось всего 2 часа.

Том 16 –это том, посвященный мне, все документы, касающиеся непосредственно меня. В ходатайстве № ГП-29 (№ 45) я в числе прочего просил следователя В.Н.Хомицкого снабдить тома уголовного дела описями, однако и на эту просьбу получил отказ (№ 47). Без описей разобраться в многотомном уголовном деле невозможно. И раз мне описей не дают, я их делаю сам. Прошу суд ознакомиться с рукописной описью 16-го тома (№ 69), которую я даже не успел дописать. Таким образом, за 2 часа , что длилось ознакомление 19 июня, я реально прочел больше половины 16-го тома, посвященного мне, и составил на этот материал описи документов.

Расписывался же я принципиально только за те листы дела, по которым у меня были фотокопии. Тем самым я  постоянно подталкивал следствие – дайте мне копии томов уголовного дела. Посмотрите на запись, сделанную мной на общем графике (№ 70) по итогам 18 июля: «Прошу принести копии материалов уголовного дела, иначе процедура ознакомления сильно тормозится. Ходатайство писал неоднократно».

Итак, июнь 2007 года для ознакомления – потерянный месяц: следователи не являлись на ознакомление, либо являлись в конце рабочего дня, на все ознакомление ушло лишь 3 рабочих дня чистого времени (25 часов), копий томов не было и перспектив их получить не было, описей томов тоже не было.

Весь июнь я не столько читал, сколько писал. А хорошо известно, что любой человек пишет значительно медленнее, чем читает.

4.3. Июль.

Июль необходимо разделить на два периода: до начала поступления фотокопий ( 20 июля) и после начала поступления фотокопий.

До начала поступления фотокопий, с 3 по 18 июля включительно, ознакомление осуществлялось в течение 11 дней, общей продолжительностью чистого времени 51 час 35 минут. Это означает, что в среднем в день ознакомление длилось чуть более 4.5 часов. Но время, которое мне в первой половине июля выделили следователи для ознакомления, составило в 2 раза больше, чем в июне. В результате я ознакомился с 494 страницами дела, от 15 до 102 листов в разные дни. В этот период я по-прежнему много переписывал важные документы из дела, но т.к. самые главные я переписал уже в июне, то процесс ознакомления стал больше напоминать конспектирование, а не дословное переписывание. Отсюда и пятикратное увеличение объема материала, с которым я ознакомился.

Как следует из представленных стороной обвинения материалов (л.д.63-64), с 20 июля до конца месяца мне было передано три тома уголовного дела – 4-й, 5-й и 6-й – общим объемом 583 листа. Из графика видно, что эти три тома я полностью в этот период «закрыл» - 23,24 и 26 июля соответственно.

В результате, за 7 дней ознакомления, с 20 по 31 июля включительно, я читал дело в общей сложности 27 часов 20 минут (по 4 часа в день), но ознакомился уже с 890 листами дела. Причина такого рывка проста: из-за начала поступления фотокопий томов дела я впервые получил возможность читать дело, а не переписывать его.

И. обратите внимание -  в этот период я ознакамливался от 31 до 225 листов в день, в том числе 4 дня – более 100 листов в день.

4.4. Август.

Августа, как и июль, тоже надо разделить на два периода.

В первом периоде, с 1 по 6 августа включительно, фотокопии поступали нерегулярно. Поступили 2 тома (15-й и 27-й, всего 554 листа). В итоге за 4 дня я знакомился с делом 20 часов 25 минут (по 5 часов в день), и ознакомился с 483 листами дела – от 48 до 250 в день.

Во втором периоде, который начался 7 августа, фотокопии стали поступать регулярно: из л.д.66-71 следует, что мне было в этот период времени передано следователями 22 тома, 16 из которых были полностью прочитаны в этот период.

Прошу обратить внимание суда: ознакомление в нормальном режиме, т.е.когда следователи начали регулярно передавать фотокопии томов, а я стал читать дело, а не переписывать его, началось лишь с 7 августа. А у других фигурантов дела ознакомление завершилось 23 августа. То есть следователи «в порядке очередности» явно поставили меня в графике предоставления мне материалов дела на последнее место.

И вот результат регулярного поступления фотокопий: несмотря на нестерпимую жару, невозможность читать дело у себя в камере, запрет на шоколад и вынужденные, как следствие, перерывы на обед, в день я читал– 183,239,259,254,372,450,383,517,288,362,223,344 листа. 28 августа, единственный день, когда я работал полный рабочий день, т.е. ровно 8 часов, я ознакомился с 1024 листами дела. До настоящего времени этот рекорд не побит, да и 8-часового рабочего дня больше не было – по причинам, которые я раньше излагал, в основном зависящим от следственного изолятора.

За период с 7 по 31 августа включительно, в течение 16 дней я знакомился с делом 77 часов 47 минут, или почти 5 часов в день, и ознакомился в общей сложности с 5646 страницами дела, т.е. втрое больше, чем за весь предыдущий период ознакомления.

Из изложенного следует, что если бы следователи с самого начала предоставляли мне фотокопии томов дела, не прогуливали, мне был бы подобран следственный изолятор с адекватной пропускной способностью, уголовное дело уже давно было бы в суде, и надобности рассматривать сегодняшний вопрос в принципе не было бы.

А представленные стороной обвинения доказательства – график (л.д.38-46) и светокопии сопроводительных писем в ИЗ-99/1 ФСИН РФ (л.д.63-75) – свидетельствуют о том, что в полноценном режиме ознакомление началось только 7 августа 2007 года, т.е. 1,5 месяца назад.

4.5. Сентябрь.

В сентябре работа идет в нормальном, плановом режиме.

Поступило от следователей 22 тома фотокопий, полностью прочитано 10. всего с 3 по 20 сентября включительно было 9 дней ознакомления– 352,229,290,183,318,263,265,512,345 листов по дням соответственно. Ознакомление заняло 42 часа 25 минут за 9 дней, или около 5 часов в день, я ознакомился с 2758 листами дела.

Итого за весь период по 20 сентября включительно ознакомлению с делом было посвящено 55 дней, но время ознакомления по дням составляло от 2 часов (19 июня) до 8 часов (28 августа). В результате общее время ознакомления составило 245 часов 27 минут, или 4,5 часов в день.

Обращаю внимание суда, что за 55 дней я должен был знакомиться с делом 440 часов, а не 245. Значит, 195 часов было попросту потеряно. Примерно 10 часов из них – это общее время встреч с защитниками наедине и конфиденциально, но остальные 185 часов, или 23 рабочих дня, или целый календарный месяц – это совершенно непроизводительные потери, связанные с организацией работы конкретного следственного изолятора. Но выбор следственного изолятора – это исключительно выбор следователя, это не мой выбор. Таким образом, потеря целого месяца всецело лежит на совести уважаемого г-на В.Н.Хомицкого.

Как следует из графика, я за истекший период ознакомился с томами с 1 по 40, и с 47 по 57. Т.е. полностью или частично я ознакомился с 51 томом, в том числе полностью – с 31 томом.

И, прежде чем завершить аналитическую часть, следует сказать 2 слова о важной, специфической особенности моей работы с уголовным делом – судебных обжалованиях не законных, на мой взгляд, решений и действий (бездействия) следователя.

 

4.6. Судьи.

12 июля 2007 года во время ознакомления с материалами уголовного дела я обнаружил судебное решение от 04 апреля, санкционирующее арест денежных средств на принадлежащих мне счетах в банках (№71).Увидев в данном решении целый ряд нарушений действующего законодательства, я подал на это решение кассационную жалобу (№71) и ходатайство о восстановлении срока обжалования (№72). Басманный суд удовлетворил данное ходатайство (№73) и Мосгорсуд принял кассационную жалобу к производству.

17 июля я обнаружил в материалах уголовного дела судебное решение от 12 января, санкционирующее обыск по моему месту жительства (№74). В этом решении я также увидел массу нарушений закона, подал кассационную жалобу (№75), ходатайство о восстановлении срока (№76), Басманный суд удовлетворил это ходатайство (№77), Мосгорсуд принял кассационную жалобу к производству.

6 августа я обнаружил еще 2 судебных решения от 15 января, санкционирующие обыски по адресам, названным также моими местами жительства. Ошибок в них было больше, чем в предыдущем (№№78,79). По этим решениям я также направил кассационные жалобы (№№80,81) и ходатайство о восстановлении срока обжалования (№№82,83). Судя по тому, что мне прислали уведомления о назначении дел к слушаниям в Мосгорсуде, ходатайства о восстановлении срока обжалования были удовлетворены Басманным районным судом г.Москвы.

Больше судебных решений, касающихся меня, в материалах уголовного дела нет.

При этом в материалах уголовного дела имеется большое число ошибок, которые, очевидно, не видят в прокурорском надзоре, в том числе явных нарушений действующего законодательства. Форма их обжалования – следователю, прокурору, в суд в порядке ст.125 УПК РФ или в суд по существу рассмотрения дела – будет избрана позднее, после консультаций с защитниками.

Важно отметить, что до 7 сентября, т.е. до создания Следственного комитета, жалобы в прокурорский надзор были бессмысленными, т.к. согласно ст.37 УПК РФ в прежней редакции, прокурор не был процессуально отделен от следствия. Я несколько раз проверял и, к своему глубокому сожалению, был вынужден констатировать, что прокурорские отписки зачастую были менее профессиональны, чем ошибки следователя – не в обиду уважаемому прокурору будет сказано. Просто это правда.

Поэтому никакой иной альтернативы, кроме как обжаловать наиболее вопиющие ошибки следствия в суд, не было. Я обжаловал незаконность задержания, несоответствие УПК РФ обвинения, грубые и многочисленные нарушения моих прав на защиту, отсутствие ответа на жалобу о хищении сотрудниками прокуратуры у меня 206 тысяч долларов при обыске на квартире, отказ в проведении очной ставки с Л.Б.Аскеровой, незаконность выделения уголовного дела, незаконность содержания меня под стражей, незаконность отчуждения моего имущества, изъятого у меня при обыске и приобщенного к материалам уголовного дела, в котором я не имею никакого процессуального статуса, отсутствие с 20 февраля ответа на заявление о ходатайстве следователю и целый ряд других решений.

Прилагаю к материалам дела 21 судебное уведомление о вызове в суд первой и второй инстанции (№№84-104). Согласно ним, я за период ознакомления вызывался в суд 8,20,25,27 июня, 3 июля, 15,27 августа, 10,12,13,18 сентября, а также 2 раза по инициативе стороны обвинения, почему-то без повесток – 9 августа (мера пресечения) и 21 сентября (ограничение прав на защиту). Всего 12 дней.

Согласно самым свежим повестка,, у меня рассмотрение дел в судах обоих инстанций состоится 26,27 сентября, 1,3,8,15 октября. Плюс еще 1 кассационная жалоба и 4 жалобы в суде первой инстанции.

Их этой информации следует, как минимум, 3 вывода.

Во-первых, я очень внимательно работаю с делом, а не просто его просматриваю.

Во-вторых, из второго потерявшегося месяца (первый, как мы помним, был  связан с организацией работы следственного изолятора) 12 дней пришлось на поездки в суд, примерно 2 дня – 6на встречи с защитниками, и еще около 8 дней – на прогулы следователей.

В-третьих, в случае удовлетворения ходатайства следователя, мне до окончания ознакомления (15 октября включительно) остается 12 рабочих дней, их которых как минимум 5 приходятся на судебные заседания.

Таким образом, следователь ходатайствует, чтобы я завершил ознакомление за 7 рабочих дней.

Это, конечно же, нереально, и заведомо означает, что ознакомление будет прервано, и меня лишат права иметь достаточно времени и возможностей для подготовки к судебному разбирательству по существу.

Чтобы разобраться, сколько реально для завершения ознакомления надо времени, я должен сказать про свои планы относительно…

 

5. Планы.

Планы по завершению ознакомления с делом у меня следующие (если работа будет идти в нормальном режиме).

5.1. Первое. Дочитать дело. За следствием должок в 8 томов фотокопий, мне надо дочитать 26 томов, из которых 20 я уже частично прочел. То есть осталось 6 томов полностью и 20 частично. За один рабочий день я читаю, начиная с 7 августа, когда регулярно пошли фотокопии, по 1,5 тома в день. Так как обычно продолжительность ознакомления в день составляет 5 часов, а не 8, по неоднократно повторенной причине, то за световой день я читаю обычно 1 том вместо 1,5. проблему сокращения времени в этой части следователь может без труда решить, если заменит мне следственный изолятор на то, который имеет большую пропускную способность следственной части. Сделать это можно в любой выходной день, без ущерба для ознакомления.

В нынешних условиях для завершения чтения дела требуется примерно 20 рабочих дней. Плюс 10 рабочих дней – выезды по повесткам в суды. Плюс 1-2 рабочих дня – встречи с защитниками наедине и конфиденциально.

Итого 31-32 рабочих дня. До завершения срока следствия – 13 ноября – осталось 32 рабочих дня. Так что при нынешних условиях я дочитаю дело аккурат к окончанию срока следствия. Следствие может сократить это время не только заменой следственного изолятора, но и предоставлением копий компакт-дисков с детализацией телефонов. Потому что из оставшихся томов много пустых, их можно прочитать за час, зато с томами с детализацией, при ручной обработке и без атласа, я сижу уже почти месяц. Ускорение - всецело в руках следователя.

5.2. Второе. Ознакомление с вещественными доказательствами. В ходатайстве от 7 июня 2007 года №ГП-29 (№45) я просил ознакомить меня со всеми вещественными доказательствами. При этом очевидно, что пистолеты меня не очень интересуют. Меня интересуют прежде всего компакт-диски с детализацией телефонных переговоров и с прослушкой телефонных разговоров (меня не слушали, зато слушали других, имеющих отношение к делу).

Очень надеюсь, что следствие удовлетворит мое ходатайство №ГП-56 (№62), и выдаст адвокату С.П.Гребенщикову копии компакт-дисков с детализацией либо хотя бы вручит мне распечатки по 7 телефонам, изъятым у меня при обыске, находящимся на компакт-диске, но не представленных в распечатке. Если следствие это не решит, я надеюсь на Басманный суд, в котором уже находится жалоба в порядке ст.125 УПК РФ на непредоставление копий

Документов, находящихся в электронном виде.

Если это произойдет, то ознакомление с вещдоками займет пару часов. Если нет – мне придется с экрана компьютера выписывать звонки по изъятым у меня при обыске 7 телефонам – это очень важно для  подготовки к защите.

5.3. Третье. Ознакомиться с дополнительными материалами уголовного дела. У меня на руках ходатайство №ГП-64 (№105), в котором я обратил внимание следователя г-на В.Н.Хомицкого, что из моих ходатайств и его ответов на них, а также ряда других документов, поступивших в уголовное дело после окончания следственных действий, т.е. 22 мая, должен получиться дополнительный, 58-й том, а может еще и 59-й том уголовного дела. Я просил разъяснить, как можно ознакомиться с этими материалами. Следователь мое ходатайство удовлетворил, и разъяснил, что с этими материалами можно будет ознакомиться по завершении процедуры ознакомления с основным делом (№106).

Значит, на дополнительные материалы уйдет еще 1 день.

Итого, на три процессуальные процедуры в порядке ст.217-219 УПК РФ должно уйти время примерно до окончания срока следствия 13 ноября. Во власти следствия, как и в предыдущий период, как сократить (не нарушая мое право на защиту), так и удлинить его.

За эти же 32 рабочих дня мне необходимо решить 6 задач для полноценного завершения досудебной стадии по данному уголовному делу.

 

5.4. Четвертое. Доработать и заявить алиби. Скорость решения этой задачи зависит от того, как долго следствие будет упорствовать в незаконном отчуждении моего имущества, прежде всего, компьютеров, в постороннем уголовном деле по хищению имущества у А.Г.Батана. за 8,5 месяцев, что компьютеры и мои записи были изъяты, ничто не мешало следователям скопировать себе интересующую их информацию, а оригинал вернуть мне или приобщить к уголовному делу, в котором я участвую.

 

5.5. Пятое. Доработать и заявить для следственной проверки реальную версию преступления, что же было на самом деле. Если бы не выделение 21 мая 2007 года дела «кверху ногами2, строго наоборот от норм УПК РФ, здесь бы работы было бы гораздо меньше. Но Генпрокурор России г-н Ю.Я.Чайка заявил к 285-летию прокуратуры (это было 12 января сего года), что дело раскрыто в рекордно короткие сроки. Доложил об этом Президенту страны – значит, так оно и есть (напомню, что меня задержали 11 января). В ущерб, разумеется, качеству.

Недоработки следствия дорабатывают мои адвокаты, в их составе 2 бывших следователя и 3 бывших прокурора. И если нам не будут мешать, следствие до начала суда получит массу интересной информации. Или оно ее получит на суде, как снег на голову.

Кроме того, ограничение времени ознакомления наносит ущерб не только моим правам, но и правам потерпевших. Как известно, все трое потерпевших пока отказались заявлять гражданские иски (№№107,108,109; это, кстати, главное основание незаконности ареста денежных средств, т.к. без заявленных исков наложить арест на счета согласно УПК РФ невозможно). Этот факт свидетельствует о том, что они пока не уверены – тех ли виновников трагедии с их родными им представили. Так что доработка следствием круга обвиняемых – и в интересах потерпевшей стороны.

 

5.6. Шестое. Вызваться на допрос. Если следствию интересно узнать, где искать заказчика преступления, оно удовлетворит мое ходатайство и возобновит следственные действия, по крайне мере, для проведения моего допроса. Если неинтересно – также . как и по предыдущему пункту, узнает все в суде. Ходатайство с просьбой допросить, разумеется, логически следует за завершением работы над версией преступления. Сейчас завершается работа над двумя основными версиями преступления, одна из которых и будет представлена предварительному следствию. Если оно (следствие) пожелает.

 

5.7. Седьмое. Направить ходатайства об исключении документов. Сейчас в материалах уголовного дела очень много мусора, бесполезного вороха бумаг, который не приближает, но, впрочем, и не удаляет суд (предстоящий) от установления истины по делу. Он просто мешает. Захламляет дело. Кроме того, ряд доказательств получены с нарушением федерального закона, и должны быть согласно ст.75 УПК РФ исключены. Так что таких ходатайств сейчас готовится достаточно много.

 

5.8. Восьмое. Направить ходатайство о приобщении доказательств. Если бы следствие не выделяло 21 мая дело «кверху ногами», то приобщать надо было бы не так много. Но так как тот безобразный ход был сделан, и много доказательств, имеющих существенное значение для рассмотрения уголовного дела в суде по существу осталось в деле по хищению имущества у А.Г.Батана, то массив документов и иных доказательств, которые надо приобщить, достаточно велик, и приобщать надо много, так что и ходатайств много.

 

5.9. Девятое и последнее. Составить и направить г-ну В.Н.Хомицкому список свидетелей со стороны защиты, который он должен приобщить к обвинительному заключению согласно ч.4 ст.220 УПК РФ. Таких свидетелей, по моей оценке, около 50. список сейчас составляется и уточняется. Так как мой компьютер с телефонным справочником находится сейчас в деле по хищению имущества у А.Г.Батана, то адреса свидетелей подбираются медленнее, чем должно быть. Если на завершение ознакомления будет отведено всего 7 рабочих дней, как того хочет следователь, то заметная часть свидетелей поступит в обвинительное заключение без указания адресов, что в последующем затруднит организацию судебного процесса.

Впрочем. Ряд свидетелей, чьи адреса известны, попадут в список свидетелей защиты, даже если его сформировать надо будет завтра. Это, прежде всего, 4 человека (2 осужденных, 1 подследственный и 1 скрывает свое имя), которые на следствии свидетельствовали против меня. Очень важно, чтобы они на суде дали ответы на несколько вопросов каждый, прилюдно расписавшись в том, что давали на следствии заведомо ложные показания, и получили свои срока по 307-й статье УК РФ. И еще важно, чтобы суд и присяжные почувствовали гротеск: ведь ни один человек, не имеющий проблем с законом и не скрывающий своего имени – а таких десятки свидетелей – не сказал ни одного плохого слова в отношении меня.

Перечисленные 6 вопросов – с 4-го по 9-й (алиби, версия преступления, допрос, ходатайство об исключении и приобщении, список свидетелей) – готовятся сейчас, по мере ознакомления с делом, и будут представлены без ущерба для процессуальных процедур (т.е. к тому же 13 ноября, если следствие не будет этому сильно препятствовать).

Ограничение меня во времени ознакомления до 15 октября, т.е. установление мне требования завершить ознакомление в течение 7 дней, приведут к тому, я сосредоточусь на главных для себя вещах – алиби, версии преступления и списке свидетелей. На допрос я вызовусь, но следователь не сможет меня допросить, иначе он нарушит ограничение времени ознакомления. Ходатайства об исключении и приобщении будут заявляться на предварительных слушаниях в суде по существу дела. Само дело я, разумеется, не дочитаю, с вещдоками не ознакомлюсь, с дополнительными материалами также не успею ознакомиться.

Если сравнивать такую ситуацию с шахматной партией, то это выглядит примерно так. С учетом того, в каком объеме, без важнейших параметров, предъявлялось обвинение, как «организовывалась» очная ставка с Л.Б.Аскеровой, как выделялось 21 мая уголовное дело, как поступили с моим имуществом и вещдоками, как «обрезали» в новом деле несколько версий преступления, как с 20 февраля до сегодняшнего дня не могут разрешить отвод следователю и т.д. и т.п., а также с учетом брэнда и административного ресурс Генеральной Прокуратуры, их технической оснащенности (у них – компьютеры, оргтехника, обслуживающий персонал, у меня – бумага, ручка и две руки), участие меня и Генпрокуратуры в этом деле напоминает игру одними пешками против укомплектованной армии противника. То есть, как будто я дал фору следствию: ферзя, ладей, коней и слонов. А теперь, вероятно, полагая, я и одними пешками могу у них выиграть. Следователи мне говорят в форме ходатайства об ограничении времени: а теперь этим же численным составом сыграй с нами в блиц.

Завершая мотивирующую часть своего выступления и переходя к выводам, считаю важным напомнить уважаемому г-ну прокурору, что, согласно ч.3 ст.217 УПК РФ, я и мой защитник не можем ограничиваться во времени, необходимом нам для ознакомления с материалами уголовного дела. Согласно ч.3 ст.47 УПК РФ, я вправе защищать свои права и законные интересы и иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите. Согласно ч.2 ст.16 УПК РФ, ч.2 ст.45 Конституции РФ я имею право защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами и средствами. Согласно п. «в» ст.6 Конвенции от 04.11.1950 «О защите прав человека и основных свобод», я имею, как минимум, право имеет достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.

Все эти мои неотъемлемые, в том числе конституционные права только в том случае, если я явно затягиваю время ознакомления. Но, как следует из доказательств стороны обвинения, я за рабочий день (8 часов) читаю в среднем 1,5 тома, уже прочел более 10 тысяч страниц. Примеры следователя в ходатайстве оборачиваются против самого же следователя: он выбрал 3 дня, когда члены следственной группы приходили на ознакомление с большим опозданием, в конце рабочего дня, в нарушение ст.ст.16,47,217 УПК РФ следователь В.Н.Хомицкий не обеспечил элементарные условия ознакомления в эти дни – фотокопии томов и своевременную явку его сотрудников. Корректный пример для написания ходатайства может быть только один – когда были и фотокопии, и своевременная явка, и полноценный 8-часовой рабочий день. Такое случалось 1 раз за все время, было это 28 августа, в этот день я прочел 1024 листа уголовного дела. Если это и есть явное затягивание ознакомления, тогда прошу сторону обвинения расшифровать мне этот термин.

А то получается: знакомишься без обеда, таскаешь с собой шоколадки (пока разрешали), читаешь дело по ночам, пишешь ходатайства и жалобы, подгоняя следствие – давайте быстрее, я хочу побыстрее получить свой оправдательный вердикт, и покинуть ваш уголовный мирок, а к тебе приходят и говорят – затягиваешь, надо тебя ограничить……

Выводы

В ходатайстве от 17.09.2007, направленном на рассмотрение Басманного районного суда г.Москвы, следователь В.Н.Хомицкий ссылается на то, что 6 лиц, привлеченных им по уголовному делу №18/432829-07, завершили ознакомление 23.08.2007, с начала выполнения требований ст.217 УПК РФ прошло более 3 месяцев, а я полностью ознакомился с 28 томами из 57, что 7,15 и 19.06.2007 я ознакомился с 3,8 и 7 листами дела соответственно, что защитникам была предоставлена возможность снимать копии материалов уголовного дела без ограничения и знакомиться с делом, а они, точнее 8 из 10 моих защитников, ознакомились с делом не полностью. Указанные факты, по мнению В.Н.Хомицкого, свидетельствуют о явном затягивании с моей стороны и со стороны моих защитников времени ознакомления, и он ходатайствует перед судом установить срок для ознакомления меня и моих защитников с материалами данного уголовного дела, включая вещественные доказательства и видеокассеты, до 15 октября 2007 года.

Считаю доводы следователя полностью несостоятельными, противоречащими действующему законодательству, а приведенные им факты – не отражающими реальный ход процедуры ознакомления, не соответствующими доказательства, рассмотренным в судебном заседании, в том числе доказательствам стороны обвинения. Как следствие, заявленное им в суд требование нереально в исполнении, нарушает ряд фундаментальных прав участников уголовного судопроизводства, в том числе гарантированных гражданам Российской Федерации Конституцией России, Конвенцией от 04.11.1950 №О защите прав человека и основных свобод», ратифицированной нашей страной Федеральным законом от 30.031998 №54-ФЗ и обязательной для исполнения на всей территории страны.

Какое-либо сопоставление или сравнение между мной и группой обвиняемых по уголовному делу №18/432829-07, в том числе и сопоставление проводимой работы над материалами уголовного дела не допускаются действующим законодательством на досудебной стадии уголовного судопроизводства, т.к. наличие взаимосвязи между мной и этими лицами не установлено вступившим в силу приговором суда. Таким образом, попытка следователя провести такое сопоставление прямо противоречит принципу презумпции невиновности, закрепленному в ст.14 УПК РФ, ст.49 Конституции РФ, ч.2 ст. 6 Конвенции.

Кроме того, в том числе и в связи с представленным следствием в материалах уголовного дела моим алиби, моей задачей в данном уголовном процессе является получение оправдательного приговора, что обуславливает значительно более тщательную подготовку к защите и изучением материалов, чем для лиц, признавших свою вину, уличенных в преступлении и идущих в суд за обвинительным приговором.

Наконец, сама структура дела такова, что каждому из обвиняемых лиц в нем посвящено не более 5 томов, мне же посвящено более половины томов уголовного дела. С учетом реализации задачи получения оправдательного приговора мне необходимо тщательно ознакомиться и проанализировать все 57 томов. Лишение меня права на подготовку к защите, что является целью Постановления следователя, нарушает мои права, гарантированные ч.3 ст.45 Конституции РФ, п. «в» ч.3 ст.6 Конвенции.

Для скорейшего направления в суд дела в отношении ряда обвиняемых, завершивших ознакомление, следствие на основании ч.5 ст.217 УПК РФ вправе разделить уголовное дело, т.к. часть из них высказалась за рассмотрение дела с участием присяжных заседателей.

В ходе ознакомления с материалами уголовного дела сторона защиты собирает доказательства алиби, часть из которых в материалах уголовного дела №18/377479-06, из которого 21.05.2007 было выделено уголовное дело №18/432829-07, а также проводит тщательный анализ материалов уголовного дела, предоставляя органу предварительного следствия информацию, которая может способствовать установлению истиф по уголовному  делу. Часть такой информации принята во внимание следствием (№110). Факт тщательной работы с документами подтверждается предоставленной в судебное заседание перепиской с Генеральной Прокуратурой РФ.

Из-за низкой пропускной способности следственного изолятора, в котором я нахожусь, а также ряда других особенностей организации его работы, средняя продолжительность ознакомления в течение дня составила 4,5 часа вместо 8, что подтверждается графиком ознакомления, представленным стороной обвинения. Так как я нахожусь под стражей, я не имею никакой возможности влиять на время начала и окончания ознакомления. Направленные мною многочисленные ходатайства следователю и жалобы в прокурорский надзор, представленные в судебное заседание, остались без удовлетворения, надлежащих мер со стороны следствия для исправления ситуации не было принято. Напротив, следователем было письменно заявлено, что ознакомление будет проводиться в соответствии с пропускной способностью следственного изолятора.

В ходе ознакомления имелись случаи неявки следователей на ознакомление, в частности. 9,13 и 14 июня 2007 года, что подтверждается графиком ознакомления и признано стороной обвинения. По данным фактам мною направлялись жалобы в прокурорский надзор.

Мои ходатайства от 7 10 июня 2007 года о предоставлении мне копий томов уголовного дела были следователем отклонены со ссылкой на то, что копии будут предоставляться по мере очередности. Как следует из представленных стороной обвинения доказательств (л.д.63-75), копии мне начали передаваться только 20 июля, а регулярно – только начиная с 6 августа 2007 года, т.е. спустя лишь 2 месяца после начала процедуры ознакомления. К настоящему времени орган предварительного следствия до сих пор не обеспечил мое право на получение копий материалов уголовного дела, передав лишь 49 томов из 57 (л.д.63-75). В этой связи довод следователя о том, что стороне защиты была обеспечена возможность снимать копии со всех материалов уголовного дела без ограничения, не подтверждается доказательствами, представленными стороной обвинения и рассмотрен нами в судебном заседании. Как следует из представленных в суд доказательств, до настоящего времени не решен вопрос снятия копий с материалов уголовного дела, находящихся на электронных носителях информации, что многократно увеличивает трудоемкость анализа распечатки этих данных, представленных в 9 томах уголовного дела и содержащих 1 миллион единиц информации.

Как следует из представленных стороной обвинения светокопий уведомления защитникам (л.д.76-80), временем начала процедуры ознакомления было установлено 10 часов утра. В ходатайстве №ГП-25 (№17) я заявил о желании знакомиться с делом в том числе и совместно с защитниками. В то же время из графика ознакомления (л.д.38-46) следует, что следователи только один раз (5 июля 2007 года, в 10-30) явились ранее 11 часов утра.

Не имея никакой перспективы относительно получения копий томов уголовного дела, я был вынужден в начальный период ознакомления переписывать важнейшие документы, что также подтверждено доказательствами, представленными в судебное заседание. В этой связи довод следователя В.Н.Хомицкого о том, что факт ознакомления с 3,8 и 7 листами дела в течение трех дней июня может свидетельствовать о явном затягивании с моей стороны времени ознакомления, не может быть признан состоятельным, т.к. он к этому времени не обеспечил надлежащих условий для проведения ознакомления: не предоставил копии материалов уголовного дела, отказал в предоставлении графика, когда защитник Д.А.Черноусов может произвести копии (ходатайство №ГП-332 и ответ, №№46,48), не обеспечил своевременную явку следователей (как следует из его же ходатайства в суд, следователи являлись в эти три дня июня в 17-30,12-00 и 15-30), не обеспечил нормальную продолжительность работы (в эти дни она составляла 4-25,3-40 и 2-00 часа). Данный факт свидетельствует о нарушении следователем федерального закона, а именно ч.2 ст.217 УПК РФ. По смыслу ст.75 УПК РФ, довод, основанный на фактах, которые сформировались с нарушением федерального закона, не может быть признан допустимым.

Допустимыми, с точки зрения установления главного обстоятельства, подлежащего установлению в данном судебном заседании, а именно, имело или нет место явное затягивание с моей стороны времени ознакомления, могут быть признаны только факты, которые сформировались в условиях, когда следствие обеспечило минимально необходимые условия ознакомления. Следователи за весь период времени не начинали ознакомление в 10 утра ни разу, нормальная 8-часовая продолжительность рабочего дня была соблюдена только 1 раз (28 августа), копии материалов уголовного дела на электронных носителях не предоставлены, но, по крайней мере, с 6 августа по настоящее время следствие обеспечило регулярную передачу мне копий томом уголовного дела (л.д.63075).

В период с 7 августа по настоящее время, как следует из графика, я знакомился от 121 до 1024 страниц в день, что никак не может свидетельствовать о явном затягивании.

За весь период ознакомления, с 7 июня по 25 сентября включительно, следствие предоставило мне возможность знакомиться с материалами уголовного дела в общей сложности в течение 257 часов 27 минут или 32 8-часовых рабочих дней, т.е. 1,5 календарных месяцев. В этой связи довод следователей о том, что с начала выполнения требований ст.217 УПК РФ прошло более 3-х месяцев, не может приниматься во внимание, т.к. он не обеспечил 8-часовую продолжительность работы, а мои многочисленные сигналы, о чем говорилось ранее, оставил без внимания.

Из представленных стороной обвинения графика ознакомления (л.д.38-46) следует, что за 15447 минут (257-24 часа), что мне следствие предоставило для ознакомления с делом, я прочитал 10882 страницы, то есть потратил 1 минуту 25 секунд в среднем на одну страницу. Данный факт может свидетельствовать о высокой скорости моей работы, но он начисто опровергает довод следователя о якобы имеющем место с моей стороны затягивании времени ознакомления.

Из графика также следует, что за период с 20 июля по 6 августа, когда копии томов мне поступали нерегулярно, и мне было передано всего 6 томов, я полностью ознакомился с 6 томами уголовного дела. За 27 дней, что мне были предоставлены для ознакомления в период с 7 августа по 25 сентября, я полностью ознакомился еще с 28 томами, т.е знакомился с 1 томом в день. Данный факт свидетельствует не только об отсутствии какого-либо затягивания времени , но и говорит об отсутствии самой целесообразности подачи следователем в суд такого ходатайства, т.к. ознакомление явно идет с нормальным, даже хорошим темпом. Тем более, что ч.3 ст.217 УПК РФ устанавливает к качестве критерия принятия решения наличие факта явного затягивания в настоящем времени. По смыслу данной нормы закона ограничение срока ознакомления осуществляется в Ом случае, когда процесс ознакомления в настоящее время идет неоправданно медленно, что создает неопределенность временной перспективы передачи дела в суд. По смыслу данной нормы закона не предполагается для  целей принятия решения оценка состояния процедуры ознакомления на начальном ее этапе, когда следствие еще не обеспечило или по каким-либо причинам не могло обеспечить надлежащее осуществление данной процедуры, в том числе и из-за выстраивания графика очередности между ознакамливаемыми лицами.

Что касается моих защитников, то согласно ч.1 ст.49 УПК РФ они действуют в моих интересах. Как уже было отмечено ранее, в настоящее время идет тщательная работа с материалами, проводятся совместные ознакомления, вырабатывается единая линия защиты для предстоящего судебного разбирательства .Идет нормальная согласованная работа. В связи с изложенным, хочу заверить суд. Что мои защитники завершат процедуру одновременно со мной (если нам дадут возможность это сделать), ибо если защитник будет продолжать знакомиться с делом после того, как я завершу эту работу, то он будет действовать в нарушение моих интересов, и тем нарушать ч.1 ст.49 УПК РФ и п.3 ч.4 ст.6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31.05.2002 №63-ФЗ.

Действительно, важнейшим обстоятельством является тот факт, что я нахожусь под стражей, а не нас свободе, и мой главный интерес заключается в том, чтобы как можно быстрее выйти в судебную стадию, получить свой оправдательный приговор и выйти на свободу.

Но я должен выйти в суд подготовленным. С учетом не менее важного обстоятельства, что меня обвиняли в особо тяжком преступлении, за которое предусмотрено наказание вплоть до пожизненного заключения или смертной казни, лишение меня права иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите является. С моей точки зрения, тягчайшим преступлением против моей личности.

В этой связи довод следователя о том, что защитники не завершили ознакомление с делом, несостоятелен в силу требований действующего законодательства, т.к. они действуют в интересах подзащитного. Защитники Д.А.Чернусов и А.Н.Стоумов не будут представлять мои интересы на судебной стадии, их ознакомление с делом осуществлялось для реализации специальных задач в рамках подготовки к защите в суде, и досрочное завершение или ознакомление предусмотрено условиями соглашений с ними.

Для завершения досудебной стадии мне необходимо дочитать 23 тома дела (5 полностью и 18 частично, в еще непрочитанной части), ознакомиться с вещественными доказательствами, ознакомиться с дополнительными материалами, заявить алиби и реальную версию преступления для следственной проверки, вызваться на допрос, заявить ходатайство об исключении и приобщении доказательств, представить списки свидетелей для вызова в суд. С учетом темпа работы, который сохраняется последние почти два месяца, эта работа должна быть завершена к 13 ноября 2007 года, т.е. к окончанию срока предварительного расследования. Ограничение срока ознакомления датой 13 ноября не имеет смысла с правовой точки зрения, т.к. после даты окончания срока предварительного расследования не могут осуществляться никакие процессуальные действия, в том числе ознакомление с материалами уголовного дела.

Предлагаемый следователем срок 15 октября совершенно нереален. До этой даты осталось 12 рабочих дней, с учетом того, что на 5 из них я вызван в суд, то следователь мне предлагает завершить все перечисленные мною действия за 7 рабочих дней. Даже если я буду в эти 7 дней только читать дело (порядка 6000 оставшихся страниц), то я должен буду за день проходить около 1000 страниц. Кроме того, в своем ходатайстве следователь допустил существенную неточность, не указав числе вещественных доказательств фонограммы и носители компьютерной информации (компакт-диски). Между тем, вопрос предоставления копий материалов уголовного дела, находящихся на компакт-дисках, до настоящего времени следствием не решен, и вопрос принуждения следствия к исполнению этой процессуальной обязанности сейчас находится в производстве Басманного районного суда г.Москвы.

Предлагаемый следователем срок 15 октября также совершенно нереален и с правовой точки зрения. Согласно ч.1 ст.392 УПК РФ, обязательным к исполнению является постановление суда, вступившее в законную силу. Согласно ч.1 ст.391 УПК РФ, постановление суда первой инстанции вступает в законную силу в день внесения определения суда кассационной инстанции, а, согласно ч.5 ст.391 УПК РФ обращается к исполнению в порядкеч.4 ст.388 УПК РФ, т.е. в течение 7 суток после кассационного определения. Согласно ч.1 ст.356 УПК РФ срок кассационного обжалования составляет 10 суток, а согласно ч.2 ст.376 УПК РФ стороны должны быть извещены не позднее 14 суток до дня судебного заседания кассационной инстанции. Таким образом, сегодняшнее постановление суда вступит в законную силу и будет обращено к исполнению не ранее, чем через 31 сутки, т.е. не ранее 27 октября.

Следовательно, предложенный следствием срок 15 октября неисполним в силу ст.ст.356,376,388,391,392 УПК РФ.

Все представленные мною доводы подтверждены доказательствами, представленными мною в судебное заседание.

Таким образом, ни один из доводов. Заявленных в ходатайстве следователя, не подтверждается представленными в суд доказательствами, а отдельные доводы противоречат ст.ст. 1449,217 УПК РФ, ст.49 Конституции РФ, ст.6 Конвенции о защите прав человека, ст. 6 Закона об адвокатуре.

Как следствие, общий вывод о якобы имеющем место явном затягивании времени ознакомления с моей стороны и стороны моих защитников не соответствует фактическим обстоятельствам, рассмотренным судом, и сделан с нарушением уголовно-процессуального закона. Заявленный им срок ознакомления заведомо неисполним как с практической, так и с правовой точки зрения.

Согласно ч.3 ст.217 УПК РФ я и мои защитники не можем ограничиваться во времени, необходимом для ознакомления. Иначе будут нарушены мои права на подготовку к защите, гарантированные ч.3 ст.47 УПК РФ, ст.45 Конституции, ст.6 Конвенции о защите прав человека.

Статья 125 УПК РФ не предусматривает иных вариантов решений. Кроме перечисленных в ч.5 этой статьи.

На основании вышеизложенного, руководствуясь перечисленными нормами права,

прошу суд

отказать в удовлетворении ходатайства следователя.

Прошу текст моего выступления в полном объеме включить в протокол судебного заседания.

Благодарю за внимание.

Приложения: №№10110.

С уважением, А.Е.Френкель

26.09.2007